Один я не мог уже к нему приблизиться. Имея от природы романическое воображение, я всех сильнее, прежде всего, был привязан к человеку, жизнь которого была загадкой, и который казался мне героем какой-то таинственной повести. Он любил меня; по крайней мере со мной одним он оставлял своё обыкновенное резкое злословие и говорил о разных предметах с простодушием и необыкновенной приятностью. Но после несчастного вечера, мысль, что честь его была запятнана и не отчищена по его собственной вине, эта мысль меня не покидала и мешала мне вести себя с ним по-прежнему; мне было стыдно на него глядеть. Сильвио был слишком умным и опытным, чтобы этого не заметить и не угадывать причины этого. Казалось, это огорчало его; по крайней мере раза два я заметил в нём желание объяснить мне; но я избегал таких случаев, и Сильвио от меня отступился. С тех пор я с ним виделся только при товарищах, и прежние, откровенные разговоры наши прекратились.

Рассеянные жители столицы не имеют понятия о многих впечатлениях, которые известны жителям деревень или городков, например, об ожидании почтового дня: во вторник и пятницу наша полковая канцелярия была полна офицерами: кто ждал деньги, кто письма, кто газеты. Пакеты обычно тут же распечатывались, новости сообщались, и канцелярия представляла самую оживлённую картину. Сильвио получал письма, адресованные в наш полк, и обычно уже тут и находился. Однажды ему подали пакет, с которого он сорвал печать с видом величайшего нетерпения. Пробегая письмо, его глаза сверкали. Офицеры, каждый занятый своими письмами, ничего не заметили. «Господа, – сказал им Сильвио, – обстоятельства требуют моего немедленного отсутствия; еду сегодня ночью; надеюсь, что вы не откажетесь пообедать у меня в последний раз. Я жду и вас, – продолжал он, обратившись ко мне, – жду непременно». С этими словами он быстро вышел; а мы, согласившись собраться у Сильвио, разошлись каждый в свою сторону.

Я пришёл к Сильвио в назначенное время и нашёл у него почти весь полк. Всё его добро было уже уложено; оставались одни голые, простреленные стены. Мы сели за стол; хозяин был чрезвычайно в духе, и скоро его радость стала общей; пробки хлопали поминутно, стаканы пенились и шипели беспрестанно, и мы со всевозможным усердием желали отъезжающему доброго пути и всех благ. Встали из-за стола уже поздно вечером. При разборе фуражек, Сильвио, со всеми прощаясь, взял меня за руку и остановил в ту самую минуту, когда я собирался выйти. «Мне нужно с вами поговорить», сказал он тихо. Я остался.

Vocabulary:

* Был привязан - Attached

* Злословие - Slander

* Запятнан - Tarnished

* По-прежнему - Still

* Избегал - Avoided

* Отступился - Refrained (in the sense of stopping asking or persuading)

* Прежние - Former

* Рассеянные - Scattered

* Полна офицерами - Full of officers

* Пакеты распечатывались - Packages were being opened

* Нетерпение - Impatience

* Пробегая письмо - Glancing through the letter

* Непременно - Without fail

* Собраться - To gather

* Добро уложено - Belongings are packed. Here “добро” means everything a person has gained for a certain period of time

* Простреленные - Bullet-riddled

* Пробки хлопали - Corks popped

* Беспрестанно - Unceasingly

* С усердием - With zeal

* Всех благ - Best regards

* Фуражки - Peaked caps

Russian with Nick is a reader-supported publication. To receive new posts and support my work, consider becoming a free or paid subscriber.

Get full access to Russian with Nick at nduryagin.substack.com/subscribe