Приняв богословское наследие Византии, но долгое время оставаясь чуждой породившей его философской образованности, русское богословие в полный голос заговорило только тогда, когда создало собственную духовную школу. Как известно, это произошло уже в Синодальную эпоху и, таким образом, сразу поставило русское богословие перед задачей соотнесения наследия отцов с реалиями эпохи модерна. Непосильность разрешения этой задачи в рамках школьного богословия, вовсе не умаляет его значения, сводящегося, в конечном счете, не только к сумме данных знаний, но и воспитанию философской грамотности, вкуса к богословскому рассуждению, одним словом — культуры мысли. Там, где свойственная большинству представителей духовной школы того времени врожденная бытовая церковность приближалась к праведности, а привитая школой гуманитарная образованность накладывалась на философскую одаренность, — там возникала вспышка богословской мысли озарявшая время и делавшая бытие Церкви, по выражению владыки Михаила Грибановского, «самопрозрачным» для нее. Эту живую мысль, актуальную и важную для нас сегодня, мы в прямом смысле слова можем отнести к святоотеческому наследию Синодальной эпохи.