Как Блихфельдт критикует культ красоты? Как именно в фильме работают авторская ирония и откровенный режиссёрский сарказм? Какие архетипы можно распознать в сказке о Золушке, и почему ученица Юнга видела в ней историю внутреннего взросления женщины? Наконец, в чём отличие боди-хоррора от бьюти-хоррора?

Такие совсем не сказочные вопросы мы и ставим перед собой в этом выпуске, попутно обращаясь к барочным натюрмортам и эстетике безобразного, отыскивая фаллические символы и поминая лихом старину Проппа. Всё для того, чтобы понять, а зачем вообще переснимать сказки сегодня?