"Расскажу я сегодня кое-что про своего учителя, великого спортивного педагога Виктора Ильича Алексеева. Я его уже вспоминал в одной из первых передач, но не представил должным образом.

Итак, Виктор Алексеев. Родился в 1914 году. Ушел из жизни в 1977-м.

Шестикратный чемпион СССР в метании копья и метании гранаты. В 1936 году создал детскую спортивную школу. Ученики Школы установили более 50 мировых рекордов. Со всех послевоенных Олимпиад его воспитанники привозили в Ленинград золотые, серебряные и бронзовые медали...

При мне в начале 70-х началась эпоха допинга. Принимали всякие препараты, стимулирующие возможности организма и раньше, но именно в 70-е употребления допинга стало массовым явлением. Здоровенные парни, лучшие тела нации, штангисты и метатели, бегуны и прыгуны скупали препараты на корню. В больших городах их уже было не найти....

Я был еще школьником, когда в кинотеатрах прошел японский фильм "Гений дзюдо". В одном из эпизодов фильма появился человек со свирепой рожей. Он пробежал по стене и ногой пробил потолок. Тогда и пошел по Ленинграду слух о таинственном каратэ. Вот и мои сверстники поверили в это экзотическое, покрытое флером таинственности боевое искусство. Бокс на фоне каратэ выглядел как-то простовато...

Несмотря на гонку вооружений, космический проект и негибкость плановой системы ведения хозяйства в производстве товаров общественного потребления, жизненный уровень населения продолжал расти. Строили новые районы, открывались новые станции метро, разрабатывали всякие месторождения. На бытовом уровне это выражалось в увеличение денежной массы, которая давила на потребительский рынок, создавая дефицит товаров и услуг. Это касалось всех, от рабочих на стройке до богемных артистов.

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.

В начале 70-х хиппарю для полной гармонии с окружающим миром следовало иметь американские джинсы - они у меня имелись. В спортивной среде всегда были те, кто занимался спекуляцией. Кроме джинсов было желательно носить какую-нибудь пеструю рубашку. Местные умельцы рубашки шили. Помню одну такую на себе - красные цветы на ситцевой ткани. Рубашка, как было принято, без ворота. Летом на босу ногу надевались сандалии или кеды. На запястье я носил некую металлическую пластину на цепочке. Ее называли анцером. Якобы гонщики на случай аварии гравируют на металлической плоскости группу крови. Это был особый мужественный шик. Я на что-то выменял такой анцер и очень гордился. Ну и перманентно нужно было собирать коллекцию пластов, то есть виниловых пластинок. Вот тут иногда разыгрывались целые драмы, или, точнее, трагикомедии!

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.

Владимир Рекшан снова вернулся на знаменитый перекресток Невского и Владимирского проспектов, в кафетерий ресторана Москва под народным названием "Сайгон". На этот раз он рассказывает о том, как в середине 70-х бражничала сайгонская богема, отчего "Сайгон" приобрел сомнительную репутацию.

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.

Я буду говорить о лете семьдесят первого года. Теперь у меня имелись белые вельветовые джинсы. К тому времени группа "Санкт-Петербург", в которой я являлся фронт-мэном, поднялась в звездные выси питерского андеграунда, отчасти и создавая его своим разбойничьим имиджем. Итак, я начал хипповать. Мы перенимали чисто внешние признаки. И никакого виски заметьте! И принимавших вокруг наркотики до поры я не наблюдал...

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.

О феномене "Сайгона" можно долго говорить и проводить конференции. С моей же точки зрения причиной появления такого необычного места в те, уже далекие, времена стало отсутствие светской жизни в городе на Неве. В кафетерии появилась уйма молодых поэтов, всклокоченных ниспровергателей, и художников, заново осваивающих умерщвленный, казалось, русский авангард. Явились доморощенные философы - нервные и бледные. Богема, одним словом, сходилась на главном перекрестке за чашкой кофе.

В значительной степени, отношение к богеме означало своеобразное оправдание перед собой и миром собственное бесцельное существование. Большинство из таких поэтов, художников и философов ничего не создали. Хотя, конечно, в Сайгоне появлялись и фигуры, в будущем, мирового класса. Иосиф Бродский хотя бы. Или живший неподалеку писатель-алкоголик Сергей Довлатов ...

В этом выпуске "Ленинградского времени" Владимир Рекшан возвращается к ленинградским дракам своей подростковой поры:

...драки в советское время проходили без смертоубийства. Потому что народ был добрее, и потому что оружия на руках не имел...

...Лично я впервые подрался классе в шестом. Меня постоянно донимал на переменах ученик соседнего класса. Когда он попрал мою гордость ударом своей ноги в район моих ягодиц, то кровь, как говорят, ударила в лицо, я стал махать руками и раскровянил губу обидчику. До сих пор помню то потрясение: "Я ударил человека!"...

Уже став рок-старом, мне приходилось несколько раз играть на границе, так сказать, города и деревни. Местные всегда старались вычислить городских, и отметелить их чисто из сословных предрассудков. Первоначально разрозненных горожан гоняли по свекольному полю, валяя среди ботвы, затем городские, объединившись в батальоны, проделали тоже самое с местными.

Искусство, короче, требовало жертв...

В 60-е годы Ленинград значительно разросся. Хотя многие еще продолжали обитать в коммуналках центральных районов, но владельцев отдельных квартир становилось все больше. В начале 70-х "хрущевки" уже не строили - появились более современные серии блочных домов. Расселяясь, так сказать, вширь, ленинградцы отдалялись от Невы.

В годы моей юности горожане к воде были более приближены. Когда река замерзала, по ней прокладывались пешеходные тропы и люди ходили по льду довольно активно. Нева фактически становилась пешеходной улицей. Летом популярной городской забавой было катание на лодках. Лодочные станции располагались и в Фонтанке, и на канале Грибоедова. Катание стоило где-то 50 копеек в час. Для аренды лодки требовался паспорт или залог в три рубля.

Высшим пилотажем было, прогуливаясь с приятелем в центре города, познакомиться с девушками и позвать их кататься на лодках. В лодку, как раз, четыре человека и помещалось. Особой популярностью пользовался заплыв по каналу Грибоедова под Невским проспектом. Все звуки города исчезали - ты оказывался совершенно в глухом, темном месте, где царили эхо, скрип уключин и шлепки весел о воду.

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.

После смерти товарища Сталина в Советском Союзе началась оттепель. В ленинградских новостройках почти в каждом квартале строили по двухэтажной "стекляшке" - они до сих пор стоят, проданные под разные народные супермаркеты или иные коммерческие предприятия. А в годы моей юности "стекляшками" пытались приучить советских ленинградцев к публичной жизни...

Так же в Ленинграде имелась уникальная сеть заведений под странным названием "Кафе - Мороженое". Их было много. "Кафе - Мороженное" предлагало своим клиентам кофе, мороженное, которое накладывали в своеобразные металлические чашечки. Имелось в ассортименте шампанское и сухое вино. Иногда посетители умудрялись приносить алкоголь с собой...

Пользовались популярностью и разбросанные по всему городу пирожковые и чебуречные. Огромный пирожок с капустой, еще пышущий жаром печи, стоил там 10 копеек. А чебуречная на Большом проспекте Петроградской стороны работает до сих пор. Но это уже совсем другие чебуреки...

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.

Где можно было дебютировать молодому рок-музыканту в первой половине 60-х? Каким образом добывались пластинки рок-кумиров? Сколько стоили настоящие джинсы и на что их можно было обменять? Можно ли было проехать на поезде из Ленинграда в Ульяновск под фамилиями Джаггер и Леннон?

Владимир Рекшан - спортсмен, музыкант и писатель продолжает рассказывать потомкам (и напоминать сверстникам) о быте советского Ленинграда.