В эти дни, когда многие люди начинают стыдиться своей национальной идентичности, своей культуры и даже своего языка, я решил сделать небольшое ответвление в проекте — как видите, даже нумерация прервана — и показать немножко другое, в том числе для того, чтобы стало понятно, насколько это бессмысленный стыд не о том. *** “Озимандия” Шелли — одно из самых знаменитых стихотворений на английском языке. Озимандия — это Рамзес II, самый, наверное, могущественный и долгоиграющий фараон Древнего Египта (одно только его правление длилось около 45 лет), проигрывающий в посмертной знаменитости разве что абсолютно ничтожному Тутанхамону. Интересно, что англичане, читающие это стихотворение, почти все (но не все) произносят command как [kə'mɑ:nd], из-за чего land:command становится зрительной рифмой; не думаю, что Шелли это имел в виду. (Американцы, напротив, читают [kə'mænd], просто потому что у них так принято.) *** Мне очень интересно, строки “Мимо белого яблока луны, / Мимо красного яблока заката” Сергея Козлова (музыка Вл. Шаинского) из мультфильма, прости господи, “Трям! Здравствуйте!” (1980) — это намеренная отсылка к Йейтсу или случайность? *** Помимо сборника “A Shropshire Lad”, Хаусмен всю жизнь занимался античной литературой, был крупным (прямо крупным) филологом-классиком, посвятившим большую часть своих трудов четвероразрядному поэту-астрологу I века н. э. Марку Манилию. Относиться к этим занятиям с юмором он тоже умел; хорошо известен его “Отрывок из греческой трагедии” (вижу вот сейчас, что его исключили из посмертного издания “Записей и выписок” — это все-таки прямо вредительское издание); я когда-то его тоже перевел, но потом увидел гаспаровский перевод и свой начисто забыл. *** “Шропширский паренек” породил множество пародий, включая приведенный стишок Вольфа (полунемца), ссылающийся на один из самых известных текстов Хаусменовского сборника — “When I was one-and-twenty”. *** У Беллока (полуфранцуза) много очень смешных и довольно зверских стишков и эпиграмм; я выбрал довольно лирическую. С этим коротким стишком та же история, что со стихотворением Слуцкого про пленных немцев: как там всюду (включая собрание сочинений) пихают абсолютно невозможное “по-видимому”, так и тут, привыкнув к тому, что сейчас “next me” выглядит странно и старомодно, везде пишут “next to me”, опять-таки абсолютно ритмически невозможное. Но у англоязычных людей чувство стихотворного ритма в нынешних поколениях, кажется, утрачено совсем безвозвратно. *** В одном из самых страшных на свете антивоенных стихотворений Оуэна — погибшего буквально за пару недель до Перемирия — абсолютно все, чье чтение я слушал, читают “дульче” (очень хороший, кстати, Бен Уишоу). Я бы понял “дульке” или “дульце”, но “дульче” — мне казалось, так читают только итальянцы; а вот нет. Ну что ж. *** Классический стишок Фроста переводил (как обычно, довольно своебразно и очень здорово) Гриша Дашевский. *** У Огдена Нэша довольно много текстов, представляющих собой длинные неритмичные, но попарно зарифмованные строки; есть очень хорошие переводы Ирины Комаровой: “Итак, если вы меня спросите, что делать, я скажу, что лучше совсем не грешить, но уж если согрешить доведется без спроса вам, — / Грешите предпочтительно первым способом”.

a. Percy Bysshe Shelley. Ozymandias [1818]