(Русская поэзия серебряного века 1890–1917. Антология. М., “Наука”, 1993) Невероятный, исключительный в истории русской литературы поэтический взлет еще не начался — но обратите внимание, что типичной для конца XIX века неуклюжести пришел конец; хорош поэт или плох, одышливости Случевского он (или, конечно, она) уже не достигает. В этой подборке несколько текстов у меня вызывают некоторое недоумение: это что, прямо настолько заметные литераторы, что их имело смысл включать в подборку? (Это больше всего относится к Флоренскому и Рериху — впрочем, текст последнего, примерно верлибр, неожиданно поэтичный.) Гофмана многие, я думаю, помнят, не помня, что это Гофман (“Виктор-ликтор”, как называли его современники за то, что он некоторое время служил верным оруженосцем Брюсова; кстати, редкое имя для русского поэта, мне кажется) по пародии на тему “Жил-был у бабушки серенький козлик” в знаменитом сборнике “Парнас дыбом” (первое издание — 1925, Харьков): “И шелест чьих-то длинных, длинных, красиво загнутых рогов” (у Гофмана было, конечно, “ресниц”). В стихотворении Волошина — одно из сравнительно ранних упоминаний Коктебеля, который благодаря ему уже становился меккой для русских литераторов; в частности, именно благодаря ему замкнутая и некрасивая Екатерина Васильева послала в журнал “Аполлон” свои стихи, представившись таинственной затворницей Черубиной де Габриак, отчего главный редактор журнала, Сергей Маковский, в нее заочно влюбился; после бестактной развиртуализации Гумилева они с Маковским скандально стрелялись, но обошлось без жертв. Герцык тоже пользовалась вниманием Волошина, Цветаева вспоминала, что он “живописал мне ее: глухая, некрасивая, немолодая, неотразимая… Пришла и увидела — только неотразимую. Подружились страстно”. У Городецкого несчастливая поэтическая судьба — он в дальнейшей, пост-серебряновечной жизни, писал (в том числе оперные либретто; если я не ошибаюсь, советский вариант “Жизни за царя”, “Иван Сусанин” — его рук дело) много, но, отмечает составитель, “не создал ничего значительного”. Ну а Кузмин, конечно, великий, это вот уже один из сполохов того, что мы привыкли называть серебряным веком. 

1357. Эллис. Братьям-рыцарям [1911]