Тяжелая створка шлюзовой камеры плавно ушла в сторону, и я ступил на борт Андромеды-4. Сколько у меня было таких вот станций, разбросанных по всей Солнечной системе? Уже вряд ли сосчитаешь. Случалось работать и с боевыми орбитальными крепостями, и с обычными исследовательскими лабораториями. Но на объектах высшего класса секретности бывать еще не приходилось. Что ж, рано или поздно с чего-то ведь надо начинать. Почему бы тогда не Андромеда? Раз допустили, - значит доверяют.

- О, господин инспектор, - встречавший меня офицер СБ слегка наклонил голову в знак приветствия. Его широкое конопатое лицо напоминало плохо прожаренный блин, а из-под зеленой офицерской кепки выбивались огненно-рыжие патлы. Ох уж эти послабления в уставе. А ведь некоторые и баки отращивают с хороший веник, и бороды лопатой. Позорище! - Я командир оперативной группы, старший лейтенант Радов. А вы...

- Давно на объекте? - перебил я его. Болтливые эсбэшники мне встречались довольно часто и, как правило, оказывались совсем бесполезными фигурами на рабочем поле. Я даже научился определять их до того, как откроют свой рот. Вот только с Радовым немного ошибся.

- Уже трое суток здесь, - тут же ответил лейтенант, подобравшись и поскучнев. - Пойдемте, я введу вас в курс дела.

День радовал прекрасной погодой, впрочем, как всегда. Над головами собравшихся не было ни облачка, что тоже не удивляло, ведь все облака находились у них под ногами. Трибуны ревели. Комментатор с бейджем "Мильтон" надрывался в своей будке:

- Михаил выходит один на один с Люцифером!Опасное положение... Удар! Еще удар! Ай-яй-яй, какая грубая игра рукой... крыльями... зубами... Ну все, арбитр показывает Люциферу красную карточку. Люцифер плюет на карточку... рвет карточку... плюет на арбитра... Но порвать арбитра не успевает! Люцифера удаляют с поля. Навсегда. Вот такие ситуации, дамы и господа, я и называю "Потерянный рай"!

Антон опустил руку на джойстик управления пилотским креслом и развернул его так, чтобы лучше видеть скрючившегося у стойки суб-связи Томэо, пытающегося оживить передатчик.

- Ну? - сказал Антон, положив ногу на ногу.

- Что, ну? - удивился Томэо.

- Ну, и как мы теперь будем выбираться отсюда?

- А почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты же пилот, а не я!

- Томэо! Дай мне нормальный космос, - вкрадчиво сказал Антон, - и я тебя ласково и нежно доставлю в любую точку вселенной.

- Зачем же ласково? - почему-то обиделся японец.

- Ладно, забудь, - вздохнул Антон. - Просто я хочу сказать, что в такой ситуации от меня, как от пилота, толку нет никакого. Вся надежда на твою светлую голову. Ты же у нас исследователь, мозговой центр, как говорится, а я кто? Космический шоферюга...

Томэо спрыгнул с кресла, лязгнув магнитными набойками о палубу рубки, и подошел к главному обзорному экрану.

Вяло покрутив трэк-болл, он поерзал по экрану курсором, но занятие это было совершенно бесполезно ввиду отказавшейся работать электроники.

Железная башня возникла ночью. Ее появлению предшествовала ослепительная вспышка белого света, на несколько мгновений превратившая ночь в день, на многие тысячи локтей вокруг. Последовавший за вспышкой удар грома, потряс Арикан и повредил несколько домов.

Верховный жрец смотрел, как ослепительно сверкает в лучах восходящего Сувия это великолепное сооружение. Так играть на свету способна только знаменитая харебская сталь, чей секрет хранят лучшие кузнецы Пелесы.

Жрец Арикана смотрел на железную башню, и какое-то давным-давно забытое знание шевельнулось в нем. Подобно легкому движению ветерка, отголосок памяти, идущий из самой глубины поколений, коснулся его. Опалил огнем, заставляя содрогнуться всей душой, и тут же исчез, как наваждение, как сон.

Судья устало обвел взглядом присяжных. Молодая девчонка тут же потупила взгляд, толстячок во фраке промокнул платочком вспотевший лоб. Дряблый старичок комкал в непослушных пальцах твидовую кепку, взгляд пышногрудой мадам испуганно бегал по лицам людей.

- Оглашается вердикт присяжных, - слова пристава проплыли над залом, увязли в тишине. Все замерли, в ожидании решения суда, и лишь широко улыбался в клетке седой человек.

Скрипнула лавка. Председатель взглянул в опросный лист.

- Невиновен, - будто выплюнул слово.

Судья побледнел, тяжело вздохнул. Губы сложились в тонкую белую нить.

- Олдрик Кёниг, обвинения с вас сняты, - судья шумно втянул воздух, - вы свободны.

Генрих Рихтер - верховный прокурор Эвервиля вскочил, лицо пошло лиловыми пятнами:

- Да как же? Да все же улики... Да что ж это такое?

Старик в клетке улыбнулся еще шире.

Рихтер взмахнул руками, пошатнулся, осел на стул. Лицо побагровело еще больше, он рванул воротник, да так и замер. Пристав бросился к нему.

- Доктора! Срочно доктора!

Ростом Китти была всего лишь в один дюйм. Наверное, другой такой крошки не было в целом свете.

Поначалу малышка очень радовалась своей миниатюрности: ведь это так удобно - почти так же, как быть невидимой. Можно безнаказанно летать, где хочешь (все равно мама с папой ее постоянно теряют); можно утаскивать самых вкусных насекомых из тарелки старшего братишки; а можно просто тихонечко сидеть где-то в уголке и слушать взрослые разговоры.

Темно-зеленая краска стен коридора местами облупилась, показав грязно-серую штукатурку. Полутемный коридор вел из ординаторской к палате интенсивной терапии. С тех пор, как Сергей стал заведующим реанимационным отделением больницы, ночные дежурства стали обычным делом.

Войдя в кабинет, он поздоровался с дежурной сестрой и прошел к кровати вновь поступившего больного. Страшная авария - новенькая иномарка разбилась в дребезги. Было удивительно, что мужчина еще жив.

- ... страна благодарит тебя... - .

Опустившийся бронещит установки скрыл ненавистную рожу полковника. Скрипучий голос, бубнящий стандартные прощальные слова, доносится из внутренних динамиков.

- Держись, солдат. И... Желаю удачи!

"К такой-то матери, твою удачу", успеваю подумать, прежде чем пресс начинает сдавливать кокон. Уже не через динамики, а наяву слышу, как миллионы тонн неторопливой гидравлики раскалывают кристаллический углерод внешней оболочки. На грудь опускается гигантская ладонь. Непередаваемая паника охватывает все мое существо. Я дышу частыми, все уменьшающимися вздохами. Грудь разрывает нехватка воздуха, кажется, что сердце перемещается к горлу. Крики боли сменяются хрипом, в судорожно оскаленный рот льется кровь из раздробленного носа. Первыми сдают кости черепа, треснувший осколок надбровья выдавливает левое глазное яблоко. Уже нечем издавать звуки - схлопнувшаяся грудная клетка разрывает внутренние органы острыми краями сломанных ребер. Я ощущаю горячую соль крови, в которой плавают фрагменты моего раздавленного тела. Удивление приходит на смену чудовищной боли. В сознании неожиданно вспыхивает ярчайший белый свет.

Сотни трупов с их стороны против одного убитого Гарика. Кроме нас, похоже, в городе не осталось никого живого. Либо Джоны попрятались: по подвалам, чердакам, квартирам.

Строй двигался по опустевшему, вырезанному городу. Я плохо сознавал, что творится. Слышал голоса. "Убийца, - повторяли они. - Предатель. Изверг. Убийца..."

2041г. Зеленоград. Флаер с низким гудением пролетел по улице, оставляя за собой жирный шлейф черного дыма. Зацепил фонарный столб, завалив его на асфальт и врезался в стену полуразрушенной школы, где и застрял. Боковые несущие лопасти какое-то время продолжали конвульсивно вращаться, поднимая в воздух тучи бурой кирпичной пыли, но потом замерли и они.