Вступил в силу новый закон, согласно которому за, так называемую, дискриминацию российских СМИ Роскомндазор сможет замедлять трафик и блокировать глобальные интернет-платформы. Что такое дискриминация в сети? Как будет работать новый закон? И как, наконец, нам жить в новых условиях?

Обсуждют: руководитель медиа-отдела Команды 29 Максим Заговора, юрист Валерия Ветошкина и продюсер, экс-сотрудник YouTube Григорий Егоров

00:19 Привет! Обсуждаем закон «против цензуры российских СМИ»

01:47 Александр Хинштейн объясняет свой закон: «YouTube можно заблокировать?» «Да»

03:57 В чём публичный интерес закона?

05:55 По каким правилам работает YouTube?

09:12 Кто его модерирует и, что такое алгоритмы?

12:40 Владимир Соловьёв — лицо закона

14:20 Читаем письмо Роскомндазора в YouTube

16:05 Международные компании должны соблюдать законы РФ?

21:35 Новый закон обрушит рекламу в соцсетях?

26:05 Соловьёв хочет в тренды. А что это такое?

33:40 «Теневой бан» — а это что?

37:40 Дизлайки могут влиять на просмотры?

39:50 Сергей Лавров о международном заговоре против российских СМИ

41:20 Аудитория соцсетей — оппозиционная?

46:01 Соцсети против Дональда Трампа

47:35 Как будет применяться новый закон?

49:50 Пользователи будут создавать свои платформы?

53:35 VPN

57:15 Резюме

30 декабря, под самый Новый год, Владимир Путин подписал закон, который предусматривает до 5 лет колонии за распространение клеветы в интернете. К чему это приведет и как изменятся правила коммуникации в сети — объясняют руководитель медиа-отдела «Команды 29» Максим Заговора, старший юрист Дарья Сухих и специальный корреспондент журнала «Холод» Софья Вольянова.

ТАЙМКОДЫ:

00:15 Привет! У нас новый подкаст

01:20 Закон о клевете — что ты такое?

02:25 Депутат Вяткин объясняет смысл закона

04:20 Клевета: толкование термина

07:00 Журналист или источник: на ком ответственность за клевету?

09:15 Как доказывается «злой умысел» клеветника?

15:00 Анонимные источники: проблема разоблачения

21:25 Закон о клевете — это закон против #MeToo?

28:45 Административка или уголовка: от чего это зависит?

30:30 Закон опасный или все-таки полезный?

31:25 Как обезопасить себя от иска?

32:20 «Это моё оценочное суждение»

34:45 Судебный опыт Команды 29

37:00 Роль экспертов и лингвистов в процессах о клевете

38:00 Анонимность в интернете спасёт от исков?

39:00 Депутат Вяткин предлагает сажать за модерацию. Это как?

46:19 Клевета в отношении «индивидуально неопределённых лиц». А это как?

49:55 Пять частей закона о клевете: еще раз коротко о каждой

52:16 Клевета о заболеваниях. Можно ли сесть за «Ты слабоумен»?

56:42 Проблема не в законе, а в правоприменении

Вспоминаем главные дела «Команды 29» в этом нелегком году. Говорим со старшими юристами «Команды 29» Дарьей Сухих и Максимом Оленичевым.

В 2016 году жители поселка Менчереп в Кузбассе узнали из местной газеты, что их земли будут переданы частной компании «Стройпожсервис» под разработку угля. Основанием для этого стали приказы сибирского департамента по недропользованию. Жителям это решение не понравилось и они обратились в суд с требованием отменить приказы о передаче земель — и, внезапно, выиграли дело.

В новом эпизоде подкаста «Маленький террор» рассказываем, как местным жителям удалось отстоять свою землю и как в этом им помогли юристы «Команды 29» и экозащитники. В этом выпуске говорим со старшим юристом «Команды 29» Максимом Оленичевым и сопредседателем экологической организации «Экозащита» Владимиром Сливяком.

В выпуске:

— Как в Кемеровской области обстоят дела с угольной проблемой? И почему жители начали протестовать против загрязнения природы только в последние пять лет?

— Почему отъем земель у местных жителей «для государственных нужд» в Кузбассе — обычное дело?

— Как проходила кампания в защиту земель Менчерепа? И почему без инициативной группы ничего бы не вышло?

16 декабря 2020 года на свободу вышел гражданский активист и фигурант «Московского дела» Константин Котов, осужденный на полтора года по «Дадинской статье». Среди тех, кто защищал Котова, — был и адвокат из «Команды 29» Евгений Смирнов.

Из колонии во Владимирской области активиста освободили рано утром. На пути в Москву ему позвонил журналист «Команды 29» Максим Заговора и поговорил с Константином о времени, проведенном в тюрьме, свадьбе с фигуранткой дела «Нового величия» Анной Павликовой и о том, что изменилось в России, пока Котов находился в колонии (говорит, что стало хуже!), а еще — собирается ли Котов и дальше заниматься гражданским активизмом.

Интервью с Константином Котовым можно прочитать на сайте «Команды 29» (https://team29.org/story/laquo-v-nbsp-tyurme-u-nbsp-vseh-oppozitsionnye-vzglyady-raquo-intervyu-konstantina-kotova-posle-osvobozhdeniya/) и посмотреть на YouTube-канале (https://youtu.be/sf5Te_VdJ_8)

9 декабря 2020 года Госдума в первом чтении приняла законопроект с поправками в закон о проведении митингов. Автор инициативы — депутат Дмитрий Вяткин — предлагает приравнять пикетные очереди к массовым мероприятиям, запретить акции у зданий МВД и ФСБ, изменить условия работы журналистов и отменять митинги в случае «чрезвычайной ситуации или при наличии угрозы их возникновения (совершения)». Если поправки примут окончательно, то это станет сильнейшим ударом по свободе собраний в России.

На поправки к закону о митингах обратили внимание правозащитники из ОВД-Инфо. Юристы команды вместе с экспертами из Московской Хельсинкской группы изучили поправки и составили детальный отчет с анализом законопроекта. А еще ОВД-Инфо опубликовали открытое письмо — правозащитники призывают подписать его «всех россиян, которые хотят сохранить свободу собраний в нашей стране».

В новом выпуске подкаста «Маленький террор» говорим с юристом ОВД-Инфо и одним из соавторов анализа поправок Денис Шедовым. Обсуждаем, к чему могут привести поправки, зачем власти решили «узаконить» пикетные очереди и как именно изменится регламент проведения митингов для организаторов, участников и журналистов.

В июле 2019 года актер театра и кино Георгий Шахет стал первым, кто смог получить доступ к делу своего репрессированного, но нереабилитированного родственника. Деда актера Павла Заботина расстреляли в 1933 году по «закону о трех колосках» — именно потому, что дело было уголовным, а не политическим, в архиве МВД России отказывалось открыть его материалы. Георгий Шахте добивался доступа к делу несколько лет и в этом ему помогали юристы из «Команды 29» и правозащитного центра «Мемориал». Актер не собирается останавливаться на достигнутом и идет дальше — он хочет добиться реабилитации своего деда.

В новом эпизоде подкаста «Маленький террор» на примере истории Георгия Шахета разбираемся, может ли это решение стать прецедентом и тем самым помочь тысячам людей со всей России наконец получить информацию о своих репрессированных родственниках. Об этом и о том, какие шаги предпринять, если вы увидели своих родственников в списках репрессированных, — говорим с самим Георгием Шахетом, а также со старшим юристом «Команды 29» Максимом Оленичевым.

В далеком 2010 году радиоинженер, бывший сотрудник ГРУ Геннадий Кравцов решил найти работу за границей, потому что понял, что в России его разработки никому не нужны. Мужчина отправил резюме — сначала в Швецию, а затем в Беларусь — где указал, что работал с аппаратом «Целина-2», но не раскрал никаких технических подробностей (хотя они и так есть в интернете!). Шведы ответили инженеру отказом, но им заинтересовались в ФСБ. Через несколько лет суд обвинил инженера в госизмене и приговорил к 14 годам колонии строгого режима.

В мае 2020 года Кравцов вышел на свободу — адвокатам «Команды 29» Ивану Павлову и Евгению Смирнову удалось добиться снижения срока до шести лет. В новом эпизоде подкаста «Маленький террор» мы поговорили с Геннадием Кравцовым и его женой Аллой Тереховой.

В эпизоде:

— От СИЗО до ШИЗО: как Геннадию Кравцову, который так и не признал своей вины, удалось не сломаться за шесть лет заключения? И что он советует людям, которые сталкиваются с системой.

— В подъезде, где находится квартира Кравцова, соседи написали, что он — изменник родины, а еще поцарапали машину его жены. Как со всем этим (а еще — постоянными «командировками» в Мордовию и передачками в Лефортово) справлялась Алла Терехова и почему она считает дело против её мужа чем-то из 1937-го года?

— С четырнадцати до шести. Как адвокатам «Команды 29» удалось добиться снижения срока? Рассказывает адвокат Евгений Смирнов.

В 2014 году шесть московских диггеров проникли на «секретный объект» под землей. Там они сделали фотографии и как обычно опубликовали их в интернете. Через год ФСБ обвинила диггеров в незаконном получении гостайны. В итоге одного из них приговорили к пяти годам строгого режима, а остальные получили условные сроки.

В новом эпизоде цикла подкастов «Расхитители госсекретов» с «Командой 29» говорит один из фигурантов этого дела Павел Софронов. После уголовного преследования, которое сопровождалось избиениями и запугиваниями, Софронов решил получить юридическое образование, чтобы не только знать свои права, но и помогать тем, кто столкнулся с системой.

Что «секретного» диггеры увидели в подземелье? Какими методами Софронова и других обвиняемых заставляли признать вину в СИЗО? Как диггеры пытались придать дело огласке и почему этого очень не хотели в ФСБ? Об этом и многом другом — слушайте в новом эпизоде подкаста «Маленький террор».

Текст о «деле диггеров» на сайте К29: https://team29.org/story/2020-02-vremya-bezbashennykh-priklyuchenij-zakonchilos-kak-fsb-vygnala-moskovskikh-diggerov-iz-pod-zemli/

В новом эпизоде подкаста «Маленький террор» рассказываем запутанную историю топ-менеджера компании «Интер РАО» Карины Цуркан, которую ФСБ обвиняет в работе на спецслужбы Молдавии. Подзащитная «Команды 29» уже два года находится в СИЗО Лефортово, несмотря на то, что дома у неё — сын и мать, которые были у нее на иждивенеи.

«Агент Карла» и анонимные доносы от источников в спецслужбах: почему адвокаты считают, что дело основано на фальсификациях? Как о задержании Карины узнали её близкие и друзья? С чем преследование связывает сама Карина Цуркан и что о первой женщине в правлении «Интер РАО» говорили ее коллеги? Об этом и многом другом говорим с адвокатами и близкими подругами Карины Цуркан по университету (перед задержанием она получала дополнительное высшее по искусствоведению), а также разбираемся, почему в деле так много несостыковок.