Истошно кричали: «Казнить!»
Орали, что ведьма, колдунья,
Что ей не дозволено жить,
Что слишком красивой родилась,
Что слишком счастливо живёт,
С чего это всем помогает,
К ним вышел седой инквизитор,
Он был ещё молод и статен,
Но сердцем давно очерствел.
Ему столько раз приходилось
На смерть отправлять дочерей
На радость трусливым людишкам,
В угоду всем тем, кто сильней.
И мудрости в книгах искал.
Важней, чем любой приговор.
В том городе он был проездом
И вышел случайно во двор.
Без страха, что будет, ждала.
В нём сердце забилось истово
И страсть свой костёр разожгла.
И он разозлился: «Как можно
Спокойно пред смертью стоять,
Не плакать, не падать трусливо,
Не биться и не причитать.»
Он поднял десницу, и тут же
Все замерли в страхе немом.
Ведите колдунью в мой дом.»
Он ей предлагал всё на свете
Но должно ей было расстаться
С свободною жизнью своей.
Она отказалась. И птичкой,
Он в бешенстве коршуном грозным
За ней устремился в окно.
Настиг, растерзал и в отчаянии
Сам камнем на скалы упал.
Финал до сих пор не настал.
Они возрождались, и снова
И так до сих пор раз в столетие
Сквозь страны, моря и года.