Ким Андреевич Каманин вышел из координации, когда ему исполнилось семьдесят. Не потому, что чувствовал себя старым, и даже не потому, что ему надоело, по выражению нынешней молодежи, "корчить из себя Пандема". Просто он понял вдруг - с удивлением, - что люди ему безразличны.

Прежде он мог презирать и сочувствовать, ненавидеть и уважать; теперь люди ему надоели. Может быть, потому, что работа последних лет - в координации - вымотала из него остатки иллюзий.

Пандем. Розовая "двойка" без имени вышла из-под контроля Трассы, перешла на ручное управление и увеличила скорость почти вдвое. Трасса едва успевала расчищать перед ней дорогу (а поток был плотный), отбрасывая к обочинам прочие, управляемые снаружи машины; раздвинуть собственные границы Трасса, увы, не могла. На повороте "двойка" проехалась бортом по ограждению, оставляя на нем лохмотья-пленочки розовой краски, и сбила с ног одинокого пешехода, по несчастной случайности оказавшегося в этот момент на обочине.

Через десять секунд после удара Ким получил сообщение на пульт. Еще через минуту он был уже в пути.

Джеми с Лешкой играли в "топ" - шарили по окрестностям "крупной камерой", подглядывали реалку как она есть, поначалу ничего интересного в поле зрения не попадало, к тому же на многих окнах стояли заглушки от чужого любопытства, они уже хотели свертываться и идти кататься на Трассу - когда вдруг увидели этого парня, он стоял на летающей платформе и смотрел вниз, и в лице его было что-то такое, что Джеми, бывший в тот момент оператором, задержал на нем кадр.

- Эй, - сказал он парню, парень повертел головой, не понимая, откуда голос, потом догадался, что попал в "крупную камеру", и помахал рукой.

- Ты чего? - спросил у парня Лешка из-за Джеминой спины.

Парень показал пальцем вниз. Джеми, помнится, еще подумал, что у него какая-то машинка для летания и что он просто так развлекается.

- Ну, давай, - сказал Джеми, и парень шагнул - просто шагнул - в воздух. Джеми думал, что он немного повисит, как это бывает в мультах, и, может быть, подрыгает в воздухе ногами - но парень сразу же ухнул вниз, сломал пару веток на большой березе и скрылся под кронами - камера никак не могла туда заглянуть. Через минуту вылезла строчка в новостях - "Новое самоубийство в районе западной станции", и показали тело парня, неподвижно лежащее на земле...

Орбитальный мусорщик застрял в пусковом узле, срывая график, грозя катастрофой. Шурка - Александр Александрович Тамилов - таращил глаза и кашлял на всю диспетчерскую, потому что минеральная вода не идет впрок, если ее пить наспех и нервно.

В Шуркиной юности техника никогда не сбоила. Первый бунт дорогих его сердцу железяк случился три с половиной года назад: тогда отказала Шуркина клипса-"игралка", перестала работать задолго до истечения срока службы - по той простой причине, что капелька воды попала внутрь корпуса и окислила контакт. Неведомо как и откуда просочилась эта зловредная капелька, неведомо почему контакт столь легко поддался соблазну, Шурка долго сидел в беседке, держа на ладони мертвую "игралку", и слушал лекцию о миллиардах случайностей, которые прежде контролировал Пандем, а теперь будет отслеживать Шурка, инженер милостью божьей, обладатель золотой головы и серебряных рук...

Утром они сдали биохимию на "плюс" и теперь валяли дурака.

Сперва гонялись за мячом просто так. Потом подключили дистанционку; разыгрались до того, что пришлось надеть маски, чтобы ревущий в воздухе убойный мяч не припечатал по морде (а это неприятно даже без сенсорного режима, или "щекоталки", как теперь его принято было называть.)

Потом Мише надоело, и он ушел валяться в кустах Просто Так. Не удавалось и вспомнить, когда ему в последний раз приходилось заниматься этим в высшей мере бессмысленным - и таким прекрасным - занятием. Все дела, дела...

К тридцати годам Юджин Травников имел общественный статус столь внушительный, что ему завидовал даже собственный отец, знаменитый во всем мире художник. Хотя отец, конечно, делал вид, что не завидует Юджину, а заботится о нем.

- Я же о тебе забочусь, - говорил отец, выходя на связь утром и вечером. А сам звонил в администрацию Института Человека, в котором Юджин работал, и просил координатора "придержать" очередное повышение Юджина по рейтинговой сетке. Куда там!..

Юджин был энтузиастом. Это ему принадлежала идея "обуздания виртуальности"; это по его инициативе в лучших мировых школах ввели преподавание натурологии - науки о естественных человеческих возможностях. Сам Юджин проводил по десять таких уроков в неделю - пять (показательных) в реальности и пять по сети.

Он почему-то думал, что между окончательным формированием экспедиции и стартом должно пройти хотя бы полгода. Он полагал, что люди, отправляющиеся в космос навсегда, должны получить что-то вроде последнего отпуска. Побыть с родными хоть месяц. Увидеть горы, море, вернуться на родину - пусть на несколько дней.

Инструктаж, подготовка... Какой, к черту, инструктаж, Пандем инструктирует их ежесекундно. А подготовкой была вся их предыдущая жизнь - Виталька прав. Они совершенно готовы. Они не нуждаются в отпуске; у них гора работы. Киму знакомо это чувство - когда чешутся руки, надо успеть то и это, кажется, что времени впереди совсем мало... Каких-то двести или триста лет...

- Нагулялась? - сухо спросила Виктория Викторовна.

Юлька Тамилова сразу же выловила в голосе матери новые, прежде не звучавшие нотки. Насторожилась:

- А что?

- Надо поговорить, - сказала Виктория Викторовна.

- О чем? - спросила Юлька, удивленная.

- Скажу, - сухо пообещала Виктория Викторовна. - Сядь.

Юлька села. Мать смотрела на нее новым, странным, немного пугающим взглядом.

Юлька хотела молчать, пока мать первая не выложит карты - но этот новый взгляд нервировал ее, и в конце концов она не выдержала:

- Да что случилось?

- Давно ты беспандемная? - далеким каким-то голосом спросила мать.

- А ты будто не знаешь!

- В школу не ходишь?

- У меня индивидуалка... Ты будто не знаешь!

Мать молчала, не сводя с Юльки жестких изучающих глаз.

- Что случилось? - повторила Юлька, стараясь, чтобы голос прозвучал насмешливо.

- Я говорила с твоим отцом, - сказала Виктория Викторовна.

- Что?!

- И он полностью со мной согласился.

- В чем?

- В том, что мы слишком увлеклись своими проблемами и преувеличили твою взрослость. А Пандем...

- Да-а?

- Помолчи, - Виктория Викторовна поморщилась. - Что за дурацкая привычка перебивать через слово... Значит, так, Юлия Александровна. Я, как твоя мать, с полного согласия твоего отца заявляю тебе, что твоя беспандемная жизнь закончилась. Сейчас мы поговорим - и ты пойдешь в беседку.

Юлька молчала. Она ждала чего угодно, но не столь дикого поворота событий.

- Плохо, - сказала Александра. - Гораздо хуже, чем я ожидала, Ким. Он даже не пытается ничего изменить! Сперва он сидел в беседке десять часов подряд, потом он снова лег спать и спит с перерывами вот уже трое суток...

Они сидели на Александриной кухне. Во всем ее причудливом жилище кухня была самым причудливым, поражающим воображение местом; сочетание плоскостей и света, иллюзий и покрытий, поверхностей, бликов, полочек и потоков воды позволяло менять режимы восприятия: теплый-мягкий, бодрый-яркий и штук пятнадцать промежуточных режимов. Кроме того, в Александриной кухне была смонтирована свемуз-работа, внесенная в мировой каталог (название "светомузыка" пришло из тех еще времен, когда так назывались ритмично мигающие лампочки. Александра вела одну из самых уважаемых в мире рейтинг-конференций по предмету; в активированном состоянии ее кухонная радость пожирала энергии немногим меньше, чем средних размеров одежная фабрика.)

Миша Каманин терпеть не мог школьной практики.

В прошлом году - однажды - был единственный раз, когда Миша на практике все сделал правильно. Им было по семь-восемь лет, учитель задал задание - провести какой-то несложный опыт и записать результаты. Опыт-то простой, но работали две команды в одной комнате - на время, и самое скверное, что негатрон был только один, а из комнаты выходить запрещалось!

Кирилл, командир команды-соперника, все решил быстро и просто. Он всегда решал быстро и просто - Миша давно считал его любимцем Пандема; Кирилл разделил свою команду на две части: пока сам он с помощницей ставил опыт, оставшиеся трое пацанов и здоровенная девочка не без успеха удерживали всю Мишину команду в дальнем от негатрона углу.

Наверное, Миша мог бы сражаться. Их было больше - шестеро против четверых, они могли бы смять заслон и хотя бы сорвать несправедливому Кириллу опыт. Тем не менее Миша все десять минут простоял на месте, громко доказывая своим и чужим, что драться за прибор не следует, что в любой ситуации надо искать компромисс, что они бы прекрасно успели, если бы договорились между собой...

Команда Кирилла получила десять очков и полную победу, Мишина - ноль очков и поражение. После короткой мрачной перемены все пошли в школьную беседку, и там-то Пандем выдал по первое число Кириллу и его команде. Победа, оказывается, была фальшивой, на самом деле прав был Миша, который не принял предложенных Кириллом правил игры...