Под окнами днем и ночью (как правило, без малейшего перерыва) идут какие-то канализационные работы; я бы предположил, что там строят разветвленную сеть бомбоубежищ, но тогда так было бы по всему городу, а это, видимо, все-таки не так. Из-за этого шумовое загрязнение выше; технические средства вроде помогают с этим справляться, но не без усилий. Не уверен, что менее невротичным людям это будет слышно, но считаю своим долгом предупредить. Сегодняшняя подборка повторяет идею одной из прежних, где каждое следующее стихотворение цепляется за одно из слов предыдущего. *** Стишок Айзенберга выражает ставшую в последний год общим местом эмоцию. *** Утренняя зарисовка Некрасовой страшновата для неутренних людей вроде меня, даже если закрыть глаза на то, что она написана, возможно, году в 37-м. *** Жуковский в образе Клима описывает усредненного пользователя соцсетей. *** “Пельтасты” у Бродского — это легковооруженные (дротиками, скажем) пехотинцы; у Ксенофонта они есть и у греков, и у, скажем, фракийцев. *** Присманова, недавно мной открытая, прямо офигительная, даже (или особенно) в этом длинном бессюжетном стихотворении. *** У Кузмина — одно из не очень многочисленных рондо в русской поэзии (самое, наверное, известное, “Манон Леско, влюбленный завсегдатай”, принадлежит ему же). *** Что такое Первояну, мне выяснить не удалось: практически все упоминания ведут к текстам Межирова (их не меньше трех), из которых следует, что это приморский поселок. Загадочно. *** У Слуцкого — очень простая и одновременно очень поэтическая идея, на которой построен текст. *** Когда стихи пишет человек невежественный, спрашивающий, “кто такие Аониды”, — можно расслабиться: тексты будут тем, что диктует история литературы, среда, божественные силы, если хотите. Когда стихи пишет филолог, понятно, что эти эффектные неточные рифмы — осмысленный эксперимент. Это вечная проблема филолога с поэтическим пером в руке. Но мешает ли это чему-нибудь? По-моему, нет. *** Стишок Аронзона довольно веселый, хотя он провел много лет в депрессии и (возможно) покончил с собой. *** Про эксперимент по превращению Ахматовой в Цветаеву на примере этого стихотворения (with @Olga Prokhorova) я только что писал в мемуаре про Гаспарова. *** От очень ленинградского (как часто у него) стихотворения Кушнера мы круговым маршрутом возвращаемся в Москву, где поэт Константин Левин (найти информацию о нем непросто, “Анна Каренина” загораживает его широкой грудью) вспоминает войну. Интересно — это я не впервые вижу — что в 1949 году война кажется чем-то очень хронологически далеким (“где в сорок третьем далеком году”).
